достаточно.
— Да.
Уджа хотел что-то сказать, но в последний момент передумал, покачал головой и натянуто улыбнулся.
— Веди.
По пути к чайному домику, располагающемуся неподалеку от храма Иаду, мои мысли вновь невольно обратились к сводному родичу. Инур — выходец из купеческой семьи Аму, которая почти вся погибла во время таинственного пожара, случившегося в их резиденции. Будущему ученику отца тогда было около тринадцати-четырнадцати лет (на шесть лет старше меня), и выжил только он один, старший сын, который, как выяснилось, являлся заклинателем кисти, но скрывался родителями от мира ввиду врожденных пятен на лице, очень похожих на сильные ожоги — одно крупное на правой стороне, охватывающее область вокруг глаза, ухо и немного щеку, и один поменьше — на левой щеке. Не самое страшное зрелище в моей жизни (гравюры бати с монстрами бывали пострашнее), но не очень приятное, и я прекрасно понимаю, почему в меру знатная супружеская пара решила скрывать чадо. Мало ли, что могли подумать люди, увидев такое… либо то, что ребенку кто-то специально нанес ожоги, либо то, что оно с рождения… проклятое. Или что-то такое. Не удивлюсь, если сами родители Инура полагали нечто подобное — люди у нас могут быть очень суеверными.
После смерти родителей и младшего брата тот остался сиротой, и мой отец, прознав об этом и его даре заклинателя, решил вдруг взять мальчишку в ученики, хотя до этого имел в ученичестве лишь парочку личностей, будучи очень требовательным, строгим и не всегда справедливым наставником, к которому мало кто хотел идти.
В наш маленький домишко мальчишка явился под своим старым именем, Иясу, но батя заявил, что отныне тот будет носить имя Инур и должен позабыть о своей прежней жизни, ибо теперь является членом нашей семьи. Унис такой поворот событий удивил, но слабо — матушка вообще редко когда была склона выказывать сильные эмоции. Лишь со временем я понял, что имя Инур было образовано путем небольших перестановок в моем — Унир. Интересно, что бы это значило?.. что отец принял его в семью как своего сына? Или данное было своего рода издевательством? Ленью?.. чем?.. Унис до самой смерти не воспринимала Инура как своего сына — лишь как ученика мужа да хорошего друга, она даже запретила ему попрощаться вместе с нами с батей, когда тот решил свалить по какому-то своему очередному дурацкому желанию. Не то чтобы я помнил причину его ухода от нас (да и не особо-то и желал узнать), но какая же он все-таки… свинья… Инур тоже не подарок, но ему еще очень далеко до отца. Эх, может, все-таки стоило переступить через свою гордость и обратиться к нему в минуту нужды — он-то о моих долгах слыхом не слыхивал, да и, небось, не знает, что я в бордель угодил.
Кто бы мог подумать, что, придя в небольшой чайник домик близ реки, протекающей рядом с городской стеной, мы натолкнемся там на моего сводного родича.
* * *
Инур.
Мне хорошо известно чувство забитости и озлобленности, свойственное животным, которых держат в заключении да еще и ненавидят при этом. Моя семья была такой. Важный на людях отец всегда смотрел на меня с отвращением, обыкновенно вежливая и улыбчивая на публике матушка одаривала сочувствующими взглядами, а младший брат считал себя выше и постоянно унижал. И все из-за этих дурацких пятен на лице, заклеймивших меня в их глазах проклятым… или вовсе демоном. Однако, вспоминая сейчас все это, на ум приходит мысль… может, я действительно демон? Демон, способный творить заклинания кисти. Демон, который сжег свой собственный дом. В тот момент у меня не было намерения убивать свою семью — я просто разозлился так сильно, что невольно, повинуясь какому-то заложенному с рождения позыву, схватил бумагу и кисть и написал на ней заклинание, которого не должен был знать на тот момент, но которое всплыло в голове само собой. Заклинание призыва огненного дракона. Сложное и обычно неосуществимое даже самыми опытными мастерами, однако я смог нарисовать его без всяких проблем — мальчишка, которого никто никогда не обучал этому мастерству. Который на тот момент даже и не знал, кем является.
Могучий мужчина с огненно-рыжими волосами, похожими на непослушную львиную гриву, явился на мой зов. Рисунок засветился, и дракон на нем исчез, а вместо него передо мной возник этот незнакомец, на тот момент показавшийся великаном.
— Я желаю знать, — сказал он строго, стоя нагишом посреди моей небольшой комнатки, которая раньше отводилась одной из служанок дома, и взирая на меня сверху-вниз мрачным взглядом, — ты ли призвал меня?
И я в изумлении, сам того почти не помня, ответил ему:
— Да.
Помню, что мужчина усмехнулся — так, что губы его почти не дрогнули. Только затем на несильно загорелом лице появилась слабая улыбка.
— Хорошо, — сказал он с насмешкой, — в таком случае, я, огненный дракон Рюу, вверяю силу и всего себя в твои руки, юный хозяин.
Таким образом, я нежданно-негаданно получил к себе в услужение легендарное создание, всего лишь забыл по незнанию нанести пару финальных мазков в рисунок, таким образом не призвав мифическую тварь единожды, а заключив с ней долгосрочный контракт. Он будет действовать вплоть до того, пока на оставшиеся в левой стороне рисунка иероглифы сутры не будут нанесены последние черты: если же данного не случится, а я умру, то Рюу перейдет во владение любому, кто найдет рисунок. Эту бумагу невозможно ни порвать, ни сжечь, а если потеряешь, она всегда вернется к тебе и никогда не обветшает.
Первым моим приказом Рюу было сжечь этот проклятый дом. Прозвучал он сгоряча, без каких-либо уточнений, и таким образом я обрек всю свою семью и прислугу на страшную гибель в огромном пожаре, охватившем резиденцию. Жаль ли мне?.. нет. Я никогда не считал себя хорошим человеком — этот мир просто не дал мне шанса им быть, с самого начала окатив волной нелюбви и презрения со стороны людей, которые должны были любить, несмотря ни на что.
Однако затем ко мне вдруг проявил доброту и заботу тот, на кого меньше всего могло подуматься — после пожара я остался сиротой, и Рюу, разузнав о том, что в столице проживает почетный мастер кисти, настоял, чтобы я пошел к нему в ученики. Многим лучше, чем разбойничать или побираться на улицах… а для того, чтобы идти учиться военному мастерству, я был слишком слабым и болезненным. Да и Рюу неоднократно отмечал, что раз мне удалось
